Эквилибрист. Путь долга [litres] - Страница 66

– И снова Старик в темноте, с девушками, вином и музыкантами, – насмешливо комментирует появившийся из тени деревьев Элеандор. – Некоторые вещи никогда не меняются.

Рядом с лучником идет и Ниа. Похоже, девочка уже утомилась, но, если я ее хоть немножко знаю, не уйдет отсюда, пока у маэстро Кайна не кончатся песни.

– Все меняется, Эл, – грустно возражаю я, – все меняется. «Пятерки» больше нет, я теперь чертов аристократ и владелец куска земли не пойми где, с кучей врагов и горсткой друзей. Важная, по местным меркам, шишка. Пойдешь ко мне советником по информации?

– Пойдешь ко мне помощником по безопасности? – парирует тот.

– Понял, заткнулся, с глупыми предложениями не лезу. – У Элли всегда здорово получается поднимать мне настроение. – А чем ты планируешь заняться?

– Отправлюсь путешествовать, – мечтательно улыбнулся Элеандор. – Я, например, еще ни разу не был на островах. Не прямо сейчас, конечно. На ваших свадьбах я еще погуляю.

– Послушай-ка, Эл, а у тебя остались старые связи дядюшки? – тихонько спросил я, убедившись, что все остальные не обращают на нас внимания. – Есть одно дело…

Часть вторая

Глава 1

Есть своя прелесть в том, чтобы наблюдать картины в свете восходящего солнца. С того момента, как розовая полоска только-только показывается над горизонтом, и до тех пор, пока светило полностью не поднимется над городскими крышами, сквозь широкие окна заливая картинную галерею мягким осенним светом. Все оттенки серого, видимые ночным зрением, вдруг начинают преображаться, картина оживает. Игра теней и пока еще неярких красок создает призрачные образы, которые через минуту выглядят уже совсем иначе. Цвета будто рождаются где-то в глубине, постепенно проявляясь на холсте, двигаясь словно живые, смешиваясь и постепенно занимая то единственное место, что предназначила им воля художника, открывая первоначальный замысел мастера во всем его великолепии. Эта игра завораживает, кажется, что тени разумны и сегодня просыпающаяся на твоих глазах картина вдруг обретет нечто новое их волей.

– Доброе утро, барон! Вы любите живопись?

И кому не спится в такую рань? Приличные аристократы не встают раньше полудня, потому как гулять начинают только после восемнадцатого тайса. О, наша маленькая хозяйка. Спешно поднимаю щиты.

– Ну вот, опять! – Девушка, кажется, готова заплакать. – Вы меня избегаете! А если спрятаться не получается, сразу закрываетесь так, что вас тут словно и нет, и спешите куда-нибудь улизнуть!

Камеристка, сопровождающая юную госпожу тай-Мориц, посмотрела на меня неодобрительно. Старый, мол, невежа, расстроил ребенка! Герцогиня младше мужа раза в три, ей сейчас, кажется, девятнадцать или около того, хотя выглядит она еще моложе. Насколько я знаю, сирота, дочь какого-то боевого товарища сэра Дитриха. Мне эту историю рассказывали как пример заботы о вассалах и их семьях. Впрочем, девочке, наверное, действительно повезло.

– Прошу меня извинить, ваша светлость. – Вежливым поклоном пытаюсь скрыть досаду, лирическое настроение момента ушло без следа. – Дело в том, что беременные женщины очень чувствительны. Аура темного мага может повредить и вам, и ребенку. Так что моя вынужденная грубость продиктована исключительно заботой о будущем сэре тай-Мориц и его очаровательной матери.

– И все же не уходите, прошу вас! – Девушка вскинула руки, словно пытаясь меня остановить.

Маленькая, порывистая, леди Жюстин (для друзей и близких – Жу-Жу) чем-то напоминала Тин. Наверное, поэтому они так быстро подружились.

– Вам нравятся эти полотна? – Герцогиня опустилась на скамеечку в одной из ниш. – Я знаю, вас часто видят здесь по утрам.

– Некоторые, – дипломатично ответил я, стараясь все же не приближаться к будущей матери слишком близко. – Вот этот портрет, например. И еще один, в дальнем конце, хмурый господин на фоне окна. Они существенно отличаются от написанных в традиционном стиле. Чувствуется влияние Чидаро Фейри, хотя, скорее всего, это кто-то из учеников.

– У маэстро не было учеников, – покачала головой Жюстин, – только подражатели. А вы видели картины маэстро? Где?

– В королевском дворце Эрании есть два полотна. Я видел «Братьев», а второе висит в кабинете короля и меня туда не пустили.

– А мне сэр Дитрих преподнес одно в качестве свадебного подарка. Если вы обещаете навестить меня как-нибудь в замке Спящего Дракона, я вам его, может быть, даже и покажу.

– Я постараюсь, леди. Если дела баронства не будут отнимать слишком много времени. А вы не скажете, кто автор этих картин? Они не подписаны.

– Я. – Девушка смутилась и заговорила очень быстро, словно оправдываясь: – Я знаю, что живопись не самое благородное из занятий, но я с детства люблю рисовать, и…

– И у вас великолепно получается!

На самом деле здорово. Не совсем в моем вкусе, возможно – слишком резкие цвета и тени, но все равно огромный шаг вперед по сравнению с местной мазней. Скажем так, я признаю, что Караваджо – великий художник, но предпочитаю более сдержанного Рембрандта.

– Вы меня смущаете. Право, я не достойна такой высокой оценки.

– И все же позвольте покинуть вас, оставаясь при своем мнении.

– Идите, мэтр, – вздохнула Жюстин. – Сегодня вечером у меня гости. Вы осчастливите нас своим присутствием?

Показываться беременной на балах и приемах не совсем прилично по местным нормам, но ничто не мешает Жу-Жу принимать близких друзей у себя дома.